Невыдуманному Джонатану —
Чайке, который живёт в каждом из нас.

Часть первая

Настало утро, и золотые блики молодого солнца заплясали на едва заметных волнах спокойного моря. В миле от берега с рыболовного судна забросили сети с приманкой, весть об этом мгновенно донеслась до Стаи, ожидавшей завтрака, и вот уже тысяча чаек слетелись к судну, чтобы хитростью или силой добыть крохи пищи. Ещё один хлопотливый день вступил в свои права.

Читать далее   >>>

От автора

После того, как «Чайка по имени Джонатан Ливингстон» вышла в свет, меня не раз спрашивали: «Ричард, что ты собираешься писать дальше? После "Джонатана", что?»

Я отвечал тогда, что дальше мне вовсе нет необходимости писать, ни единого слова, мои книги уже сказали всё, что я хотел бы ими сказать. В своё время мне пришлось и поголодать, и продать машину, и всё такое прочее, поэтому, было довольно занятно, что уже не надо сидеть до полуночи за работой.

Читать далее   >>>

Предисловие к русскому изданию

Во время нашей первой встречи нас разделял занавес — нет, не железный — это был занавес одного из лучших концертных залов лос-анджелеса, «Шрайн Одиторум».

Ваши танцоры были просто великолепны! В конце выступления зал взорвался овацией, все кричали «браво», «бис», нас наполняли любовь и радость.

В те дни в Америке все были без ума от твиста, — и вот вы вышли на бис и сплясали нам... Твист! Зрители хохотали до упаду — кто бы мог подумать, что такие мастера могут танцевать этот незатейливый, но чисто американский танец, да так здорово!

Читать далее   >>>

Введение

Моя истина прошла длительную переработку. Полагаясь на интуицию, я с надеждой разведывал и бурил её месторождения, фильтровал и концентрировал в долгих размышлениях, затем, осторожно попробовал подать её в свои двигатели и посмотреть, что из этого выйдет.

Было несколько выхлопов, одна-две детонации, и я понял, насколько капризной может оказаться моя самодельная философская смесь.

Читать далее   >>>

Порой нам кажется, что не осталось на земле ни одного дракона. Ни одного храброго рыцаря, ни единой принцессы, пробирающейся тайными лесными тропами, очаровывая своей улыбкой бабочек и оленей.

Нам кажется, что наш век отделяет от тех сказочных времён какая-то граница, и в нём нет места приключениям. Судьба: эта дорога, простирающаяся за горизонт: призраки пронеслись по ней в далёком прошлом и скрылись из вида…

Читать далее   >>>

Это словно первая ночь новой жизни — только это первый день; и вместо величественно раздвигающегося бархатного занавеса в бетонных направляющих скрипят и громыхают гофрированные оловянные двери ангара, в которых гораздо больше упрямства, чем величия. Внутри ангара, всё еще влажного от темноты, что собралась под крыльями двумя большими черными лужами, испаряясь по мере того, как раздвигаются высокие двери,— новая жизнь. Древний биплан.

Читать далее   >>>

Предисловие Рэя Брэдбери

Дик Бах не смог бы написать книгу просто о полёте, даже если бы очень этого захотел. И это, дети мои, — комплимент.

Если слово «полёт» значит для нас всего лишь набор технических приемов и упражнений — как взлетать и садиться, как чинить мотор, как заменить струны в этой твоей арфе 1917 года выпуска, — то с первой же страницы станет ясно, что мы не получим от юного мистера Баха того, чего желаем.

Читать далее   >>>

Глава 1.

РЕКА ВИНОМ СТРУИЛАСЬ под нашими крыльями, — темным июньским вином Висконсина. Ее глубокий пурпур перетекал из одного конца долины в другой и возвращался обратно. Дорога перепрыгивала через нее раз, другой, затем еще раз, словно отважный мячик, тянущий за собой бетонную нить.

По мере того как мы летели, вдоль этой нити возникали поселки цвета здешней молодой травы в конце весны, с деревьями, выкупанными в чистом ветре. Всё это было узорчатой тканью начинающегося лета, а для нас — тканью приключения.

Читать далее   >>>

Небо везде

Имелось в виду, что я должен написать об этом человеке статью, а вовсе не прикончить его, превратив в холодный труп. Но мне почему-то никак не удавалось заставить его в это поверить — редчайший случай встречи с испуганным до патологического состояния существом.

Я стоял перед ним в полной беспомощности, и все мои попытки что-либо ему втолковать выглядели так, словно я говорил на древнем языке урду.

Читать далее   >>>

Всё дело было в дверце. Она никак не держалась открытой.

На Пайпер Кабе дверца состоит из двух частей — верхней, в виде широкого плексигласового трапецоида, который служит также окном, и нижней, покрытой жёлтым брезентом, как и весь корпус самолёта.

Нижняя половинка работает прекрасно: стоит отодвинуть защёлку, и она надёжно откидывается вниз — её собственного веса вполне достаточно.

Читать далее   >>>