За пределами разума

5

Взявшись рукой за перила деревянного марша, я задумался.

Я знал, что моё тело осталось в траве под звёздами, что оно спит и глубоко дышит. Я знал, что могу проснуться в любую минуту, когда пожелаю. Я знал, что всё, что я вижу, есть моё воображение. Но слова «это только воображение» я давно засунул в мусорное ведро.

Убеждённый, что всё сущее в физическом мире — это воображение, замаскированное под осязаемые вещи, я не собирался пробуждаться из этого места или пренебрегать им.

Оно столь же реально и столь же нереально, как и мой собственный мир, размышлял я. Мне всего лишь нужно знать, где я нахожусь и что это место означает.

Дверь деревянной галереи под надписью Сондерс-Виксен открылась, и в ней показался молодой человек с рулоном прозрачной чертёжной кальки.

Я знал, что он не видит меня, потому что я из другого времени. Я вижу это место в моём сознании и никаким образом на него не воздействую.

Я присматривался к нему, пока он приближался.

Изысканный бежевый костюм в ёлочку из ткани, похожей на твид, белый воротник сорочки, чёрный галстук и какое-то приспособление из золотой проволоки, фиксирующее кончики воротника. На рукаве пиджака виднелось нечто похожее на пятно от машинного масла.

Светловолосый, бодрый, весело насвистывая в такт шагам и дыханию, он шёл прямо на меня, а я стоял, не двигаясь и стараясь запомнить каждую деталь.

Два карандаша и наливная авторучка в кармане. Для руководителя слишком молод, скорее всего, чертёжник, а может быть, и инженер.

Он замедлил шаг, подойдя к ступенькам; мне даже показалось, что он видит меня или ощущает мое присутствие.

Интеллектуал, подумал я. Во всяком случае, на воздухе бывает мало. Всё указывает на неряшливый, не очень дисциплинированный ум.

Вместо того чтобы пройти сквозь меня, он остановился и взглянул мне прямо в лицо:

— Доброе утро. Извините, пожалуйста.

— Я? — я даже вздрогнул.

— Да. Разрешите пройти?

— О, да, конечно! Конечно же... извините...

— Благодарю вас.

Рулон чертёжной бумаги слегка хрустнул, зацепившись торцом за мой свитер.

Через минуту, когда я ещё не пришёл в себя от удивления, позади меня послышался щелчок и треск двигателя мопеда, а когда я обернулся, молодой человек натягивал защитные очки. Никакого шлема, просто старомодные очки.

Двигатель работал вхолостую, неравномерно выпуская клубы синего дыма. Он посмотрел в мою сторону без всякого выражения, больше прислушиваясь к мотору, чем обращая внимание на меня, затем кивнул мне, включил газ и понесся по тропинке к большой дороге.

Шум быстро затих, поглощённый кустарником, и тишина воцарилась снова. Сондерс-Виксен. Никогда не слышал я об этой авиационной компании, но вот она налицо.

Я поднялся по ступенькам, вслушиваясь в звуки шагов: башмаки по дереву, и никакое я не привидение. И нет во мне ничего невидимого.

За дверью я увидел приёмную, низкий письменный стол из тёмного дерева и секретаршу возле дубового картотечного шкафа; она обернулась ко мне.

— Доброе утро, сэр, — сказала она. — Добро пожаловать в Сондерс-Виксен.

Она была одета почти так же, как и женщина из моей психической почтовой службы. Длинная чёрная юбка, белая блузка с множеством пуговиц и аккуратных складок, небольшая коралловая камея у самой шеи. Русые волосы стянуты в плотный пучок на затылке.

— Доброе утро, — улыбнулся я. — Вы меня ожидали? Вы знаете, кто я?

— Сейчас вспомню, — заговорила она, принимая важный вид. — Вы авиаконструктор? Вы долго искали нас? Теперь, наконец, нашли? Вы хотите посетить наш завод?

— Я здесь не первый? — рассмеялся я.

Она нажала кнопку:

— Мистер Дерек Готорн, к вам посетитель. У главного стола.

Она снова обернулась ко мне:

— Конечно же, не первый, сэр. Нас трудно найти. Но не невозможно.

Снаружи донесся приглушенный рёв двигателя, запущенного на полный газ, затем внезапная остановка и снова пуск на полном газе.

Я знал, так работает ротационная машина. Это запускают Авро. Что же, это... 1918 год?

Дверь с противоположной стороны открылась, и вошёл молодой человек. Тёмные волосы, широкое, открытое лицо человека, которому нечего утаивать. На нём был твидовый костюм, белый шёлковый шарф и лётная кожаная куртка. Он увидел, что я прислушиваюсь к звуку.

— Это Мортон запускают. Старая машина. Или идёт в полную мощность, или сразу глохнет.

Его рукопожатие было тёплым. Много лет на сборке, подумал я.

— Ричард Бах.

— Дерек Готорн, компания Сондерс-Виксен Лимитед, к вашим услугам. Вы уже бывали у нас раньше?

Он взглянул на секретаршу. Та молча отрицательно покачала головой.

— Вы в 1923, параллельном, конечно.

Он знал, что я не понимаю его слов, и видел мой вопрос.

— Не ваше прошлое, а идущее рядом с вами. Это звучит невразумительно, но, на самом деле, всё просто.

Дерек Ноторн снял с вешалки у двери кожаную куртку и протянул мне:

— Воображаю, как вам этого не хватает. Здесь, всё-таки, холодновато.

В воображении, подумал я, может происходить всё, что угодно. Но это был первый случай, когда моё воображение воображало меня.

Я взял куртку и увидел на подкладке ниже воротника нашивку с золотыми буквами: эта куртка надевается с благодарностью дорогому животному, которое отдало свою земную жизнь, чтобы защитить лётчика от ветра и холода.

Я взглянул на него. Он кивнул мне с серьёзным видом.  Без улыбки, мысленно благодаря неизвестную корову, я надел куртку.

Готорн распахнул дверь в коридор, ведущий от приёмной к ангару. Коридор был обит тёмным деревом и увешан картинами на авиационные темы.

— Бьюсь об заклад, вы хотите посмотреть наши машины.

— Конечно, хочу. Но есть один вопрос...

— Разумеется. С первого взгляда мы можем показаться немного таинственными. Но ничего таинственного на самом деле нет.

Двигаясь по коридору, мы миновали много дверей — отдел продажи, бухгалтерию, отдел двигателей и систем, проектирование самолётных корпусов, ОПСВ.

А когда мы проходили мимо последней двери, она открылась, и я увидел то самое лицо, которое наблюдал из другого времени — в волосах карандаш, обращенные к нам изумлённые черные, как ночь, глаза...

— Ох! — сказала она.

В то же мгновение мир исчез.

6

Я проснулся резко и болезненно, словно упал с крыши. Я лежал в траве на лугу; над крыльями Каба мерцали звёзды. Ночной холод пронизывал до костей. Я даже застонал от разочарования.

Затем, я схватил фонарик и дневник, отогнал от себя холод и поспешно описал всё, что видел и слышал: утро в Англии, ангары Сондерс-Виксен Эйркрафт Компани, стоянку для машин, столик в приёмной, секретаршу, Дерека Готорна, каждую мелочь. И то лицо, от которого тот мир разлетелся вдребезги.

Дрожа, я вылез из спального мешка, снял чехол с двигателя Каба и закутался в него. Память ещё хранила очарование того времени, того лица, и я торопился вернуться в мой воображаемый мир.

Я постепенно согревался под тяжёлым чехлом, но ничего не находил в собственном сознании, кроме вопросов.

Что это за Сондерс-Виксен? Зачем он существует? Что он должен сказать мне? Кто эта женщина? Как мне снова вернуться туда? Вопросы, вопросы до самого утра. И ни одного ответа.

7

Он сказал это, как нечто само собой разумеющееся, и я решил принять это, как нечто само собой разумеющееся. Существует пространство, движущееся параллельно нашему, и там сейчас что-то, вроде нашего 1923 года.

В том пространстве есть ангары и конторы, мотоциклы и автомобили, там есть люди, которые зарабатывают себе на жизнь, занимаясь самолётами: они их проектируют, строят, запускают, продают, обслуживают.

Там, несомненно, есть фермы и сёла, есть и города, но надёжно вообразить себе я мог только предприятия Сондерс-Виксен Эйркрафт Компани Лтд. и работающих там людей.

Были и странные различия. Это не был наш 1923 год. Женская мода, к примеру, больше напоминала наши 1890-е, чем 1920-е годы.

Зато, их осведомленность и спокойное удовлетворение относительно того факта, что они живут в мире, параллельном нашему, значительно опережали мои представления на этот счёт.

Я перестал писать. Каб снова стоял в ангаре, дождь барабанил по крыше, а я часами созерцал огонь в моём камине, устроившись поудобнее на диване.

Я был уверен, что никаких компьютеров там быть не может. Но на рифлёном стекле двери, за которой находилась она, я сам увидел надпись чёрными буквами: «ОПСВ». Головоломка.

Нам пора прекратить встречаться именно так. Я улыбнулся; мои глаза каждый раз пугали её раньше, чем она успевала понять, что я её вижу.

«Нас трудно найти. Но не невозможно». Эта фраза не выходила у меня из головы.

Там бывают и другие. И нас, этих гостей, так много, что они называют нас клиентами и нисколько нам не удивляются и не пугаются нашего появления в служебных помещениях.

Клиенты? Заказчики? Она решила, что я конструктор. Зачем авиакомпании из параллельного времени конструкторы из нашего времени, в качестве клиентов?

Я прижмурил глаза, продолжая глядеть на огонь. Проще, Ричард, проще. Логика проста.

Очевидно, компания оказывает какие-то услуги конструкторам. Какие могут быть услуги?.. Огонь постепенно затухал. Какие услуги оказала мне Сондерс-Виксен?

У меня перехватило дыхание. Конструкции, конечно же! Каждый раз, когда я не мог найти конструктивное решение для Каба — с защёлкой для дверцы, с креплением масляной крышки, — я просыпался на следующее утро и получал готовый ответ!

Сондерс-Виксен, таким образом, занимается... чем?  Психической связью?  Усилителями интуиции?  Прорывами?

Сондерс-Виксен помогает совершать прорывы авиаконструкторам, которые запутываются в той или иной проблеме?

Они создали там, в альтернативном времени, целую компанию, только для того чтобы подарить мне красивую дверную защёлку?

Я никак не мог уложить всё это в рациональную схему и, в конце концов, махнул рукой. Какая разница?

Весь интерес теперь в том, чтобы вернуться, изучить работу компании, а заодно, быть может, познакомиться с разумом, обитающим в очаровательной головке той женщины из ОПСВ.

Трудно найти, но не невозможно. Огонь постепенно прятался в груде углей. Множество раз в моей жизни я поражался тому, как это важно — не усложнять проблему.

«Ричард, — обратился я мысленно себе, как обращаются к шестилетнему ребёнку, — а как ты нашёл то место в прошлый раз?»

Очень просто, я лежал под крылом Каба и воображал, что передвигаюсь в другое время...

«А как, — не спеша додумывал я мысль, — ты собирался найти путь обратно?» Лечь под крыло и...

Постой, постой. Зачем тут самолёт? Зачем нужно физическое крыло?

Устроившись, как можно удобнее, я закрыл глаза и предался воображению. Взрослый внутри меня больше не задавал вопросов.

Я слился с диваном. Один медленный глубокий вздох, тело расслабляется. Ещё один медленный глубокий вздох, расслабляется разум, экран очищается от всех мыслей.

Ещё один медленный глубокий вздох, вспомнить, где я был... Огонь исчез.

— Эй, вы ещё с нами?

Дерек Готорн держал меня за плечо.

— Вы что-то немного мерцаете.

— Нет, нет, всё в порядке.

Я тряхнул головой.

— Я на месте.

Чёрные глаза женщины смотрели на меня доброжелательно.

— Со временем это станет проще, — сказала она.

Готорн посмотрел на неё, потом на меня.

— Мисс Бристоль, имею удовольствие представить вам мистера Ричарда Баха.

— Лаура, — сказала она, протягивая мне руку.

У Готорна даже дыхание перехватило от такой неформальности.

— Мы уже знакомы, — улыбнулась она, заметив его удивление.

— Да, мы знакомы, — подтвердил я.

Невысокая. Макушка её головы не выше моего плеча, лицо немного запрокинуто, глаза смеются. Она вовсе не такая деловая на вид, как в тех предыдущих встречах, длившихся долю секунды.

— Как ваша дверная защелка? Работает?

— Да! Превосходно работает.

— Вы, я думаю, не делаете мертвые петли с открытой дверцей? — спросила она. — На очень высокой скорости ветер может согнуть раму.

— Но защёлка-то, не подведёт?

Она спокойно взглянула на меня:

— Нет, защёлка не подведёт.

Готорн кашлянул.

— Я тут, в общем, собрался показать нашему гостю...

Он, похоже, всё ещё был шокирован тем, как запросто она назвала своё имя. Мне хотелось продолжить разговор.

— А почему кожа? Для масляной крышки? Это тоже вы конструировали?

— Если вы называете это конструкцией. Я предложила кожу, потому что это проще, это дешевле, чем стальной тросик, у кожи нет предела усталости, её можно заменить когда и где угодно, не нужны специальные инструменты для установки, и, по мере износа, не будут обрываться отдельные жилки.

Она представляется мне простейшим и, вместе с тем, наиболее практичным решением вашей проблемы. Конечно... — она замолчала.

— Конечно что, мисс Бристоль? — спросил я.

Она нахмурилась, несколько озадаченная:

— Конечно, вы можете просто крепче затягивать крышку перед полётом.

— Если это случилось один раз, — сказал я, — то может случиться и снова. Нет уж, я теперь эту страховку не уберу, и спасибо вам.

— Пожалуйста.

Она снова улыбалась, довольная тем, что мне понравилась её конструкция. Затем приблизилась на шаг и сказала почти шепотом:

— По-моему, мистер Готорн хочет показать вам компанию.

— Я тоже хочу посмотреть. Но вы как-нибудь расскажете мне об ОПСВ, хорошо?

— С удовольствием.

Она кивнула моему гиду.

— До свидания, мистер Готорн.

Она повернулась и ушла, оставив нас одних в галерее. Мы долго молчали, глядя ей вслед.

— Ну, хорошо, — произнёс, наконец, молодой человек, обретая своё прежнее хладнокровие. — Для начала, мистер Бах, я думаю, вам интересно будет заглянуть в ангар.

— Зовите меня Ричардом, — сказал я.